И что очень важно - из книги можно узнать, какие события происходили до битвы в османском лагере и какие события – в Константинополе. Именно эти события, предшествовавшие самой битве открывают глаза на эту страшную трагедию Византии. Чтобы понять это, стоит прочитать книгу "Падение Константинополя в 1453 году". Вы узнаете, каким был последний император Византии. И как он готовился к этой битве, которую по сути греки проиграли лишь по самой малой неосторожности, несмотря на почти 10-кратное превосходство наступающих. Ведь силы наступающих турков в концу 7 недели осады уже были на исходе, а город не сдавался. Так что же послужило истинной причиной гибели города? Об этом – в книге.
Хотел бы привести лишь некоторые цитаты, которые (если времени читать книгу нет) откроют глаза на то, что предшествовало страшной битве.
«...Никто в городе, независимо от его политических взглядов, не соглашался на позор капитуляции, не говоря уже о том, что никто всерьез не верил в милосердие султана. Однако некоторые из советников императора Константина считали, что он должен покинуть осажденный город. Вне стен Константинополя у него будет больше возможностей собрать военные силы против турок, нежели внутри их. Его братья и многие сочувствующие на Балканах, не исключая, возможно, и самого славного Скандербега, несомненно, сойдутся под его знамена; кроме того, он сможет побудить и Западную Европу исполнить свой долг. Однако Константин спокойно, но решительно отказался их слушать. Он опасался, что, если покинет город, среди его защитников начнется разлад; если уж Константинополю суждено погибнуть, то он погибнет вместе с ним».
«...Когда стало очевидным, что искать дальше бесполезно, капитан спросил команду, что делать. Один матрос сказал, что глупо возвращаться в город, который, может быть, уже сейчас захвачен турками; однако остальные заставили его замолчать. Их долг вернуться, заявили они, и сообщить обо всем императору, и они его выполнят даже ценой собственной жизни. Когда моряки предстали перед императором со своей тяжелой вестью, он, поблагодарив их, заплакал. Было ясно, что ни одно христианское государство не собирается поддержать Константинополь в борьбе за христианство. Отныне, сказал император, городу остается только уповать на Христа и Богородицу, а также его основателя — святого Константина».
Появились признаки того, что само небо отвернулось от города. Именно в эти дни все снова вспомнили предсказания гибели империи. Первым христианским императором был Константин, сын Елены; таковым же будет и последний. Вспоминали также предсказание о том, что Константинополь никогда не падет в момент, когда прибывает луна. Это очень ободряло защитников при отражении нападения в прошедшую неделю. Но 24 мая должно было быть полнолуние, а затем при убывающей луне город подвергнется серьезной опасности. В ночь полнолуния произошло лунное затмение, и в течение трех часов царила полная темнота. Вероятно, как раз на следующий день весь город узнал о безысходных вестях, которые привезла бригантина. Затмение же настолько понизило дух осажденных, что решено было последние мольбы обратить к Богоматери. Самую почитаемую ее икону водрузили на носилки, которые подняли наиболее благочестивые горожане и торжественно понесли по улицам города. Все, кто мог покинуть свои боевые посты на стенах, присоединились к процессии.
Однако во время этого медленного и торжественного шествия икона вдруг упала с носилок. Бросившимся ее поднимать она показалась такой тяжелой, как будто была сделана из свинца; лишь с большими усилиями икону водрузили на место. Когда же процессия возобновилась, над городом разразилась гроза с градом, который было почти невозможно выдержать; затем хлынул такой ливень, что все улицы оказались затопленными и потоки воды чуть ли не уносили с собой детей. Процессию пришлось прекратить. На следующий же день, как будто всех этих зловещих знаков было еще мало, весь город окутал густой туман — явление, совершенно невиданное для этих мест в мае. Словно Богоматерь окутала себя облаками, чтобы не заметили, как она покидает город. Ночью же, когда туман рассеялся, вокруг купола храма св. Софии заметили какое-то странное сияние. Его видели не только в городе, но и в турецком лагере. Турки также пришли в волнение. Однако самого султана успокоили его мудрецы, которые истолковали это сияние как знамение того, что скоро свет истинной веры воссияет над этим священным зданием. У греков же и их итальянских союзников такого утешительного толкования не было.
С городских стен помимо этого видели огни, мерцающие далеко за турецким лагерем, где простирались поля и никаких огней не должно было быть. Некоторые дозорные оптимистично уверяли, что это костры военного лагеря Яноша Хуньяди, войска которого идут на выручку осажденным христианам. Однако никакой армии не появилось. Что это были за странные огни, так и осталось неизвестным».
«...Тогда министры императора снова явились к нему, чтобы еще раз попробовать уговорить его спастись, пока это еще возможно, и попытаться организовать защиту христианства из какого-нибудь более безопасного места, где он сможет найти поддержку. Император был в таком состоянии, что во время аудиенции упал в обморок. Придя в себя, он снова заявил, что не может покинуть свой народ и умрет вместе с ним».
«...В понедельник, когда стало известно, что роковой час приближается, и солдаты и горожане забыли свои распри. В то время как на стенах шла работа по заделке повреждений, по городу двинулась огромная процессия. В противоположность тишине турецкого лагеря в Константинополе звонили колокола церквей, звучали деревянные била, из храмов забирали иконы и священные реликвии и торжественно носили их по улицам и вдоль стен, останавливаясь перед наиболее разрушенными и уязвимыми местами, чтобы освятить их. Участники процессии, сопровождавшей святыни, в которой объединились греки и итальянцы, православные и католики, пели гимны и повторяли хором "Кирие элейсон". Сам император вышел из дворца, чтобы присоединиться к шествию, а когда оно окончилось, пригласил к себе знатных людей и военачальников — греков и итальянцев. Его речь перед ними дошла до нас в записи двух присутствовавших — секретаря императора Франдзиса и архиепископа Митиленского. Каждый из них записал выступление по-своему, придав ему риторическую форму, которой оно, по всей вероятности, не обладало.
Однако обе записи достаточно совпадают, чтобы донести до нас основную суть этой речи. Константин сказал собравшимся, что решающий штурм должен начаться в самое ближайшее время. Своим подданным он напомнил, что каждый должен быть готов умереть за свою веру, родину, семью и государя; ныне же его народ должен приготовиться к смерти за все это, вместе взятое. Он говорил о славном прошлом и благородных традициях великого города, о вероломстве султана нечестивцев, который спровоцировал эту войну, чтобы уничтожить истинную веру и поставить на место Христа своего лжепророка. Он просил их не забывать, что они потомки героев древней Греции и Рима и должны быть достойными своих предков. Сам он, добавил император, готов умереть за свою веру, свой город и свой народ. Затем он обратился к итальянцам, поблагодарив их за те большие услуги, которые они оказали городу, и выразив уверенность, что они не подведут в грядущей битве. Он просил всех — и греков и итальянцев — не страшиться многочисленности врага и его варварских ухищрений, призванных с помощью шума и огня вызвать панику среди осажденных. Да будет высоким дух их, да будут они храбрыми и стойкими в бою. С Божьей помощью они победят.
Все присутствовавшие поднялись со своих мест и заверили императора, что готовы ради него пожертвовать жизнью и домом. Император медленно обошел весь зал, прося каждого простить его, если когда-либо он причинил ему обиду. Все последовали его примеру, обнимая друг друга, как делают те, кто готовится к смерти».
«...Однако в этот вечер все прежние обиды исчезли. Почти все, кто был в городе, за исключением солдат, оставшихся на стенах, собрались на это богослужение-моление о заступничестве. Священники, считавшие смертельным грехом унию с Римом, возносили у алтаря молитвы вместе со своими собратьями — унионистами. Кардинал стоял рядом с епископами, никогда ранее его не признававшими; весь народ пришел сюда для исповеди и святого причастия, не разбирая, кто служит — православный или католический священник. Вместе с греками здесь были итальянцы и каталонцы. Мозаики с их позолотой, изображавшие Христа и святых, византийских императоров и императриц, мерцали при свете тысячи лампад и свечей; под ними в последний раз торжественно двигались под величественные аккорды литургии фигуры священников в праздничных одеяниях. Это был момент, когда в Константинополе произошло действительно объединение восточной и западной христианских церквей».
