ПЕРСПЕКТИВА
– Откуда я знаю, ядрён, чего они там строят? Наше дело – поставить на двухтонных ФБС этот щит и прикрутить посильнее. Грузили-то, не попортили?
Водитель КАМАЗа смачно плюнул в открытое окно кабины, затянулся сигаретой, откашлялся и низким голосом ответил:
– Да неа. Неспортили.
– Все, завтра у меня выходной. Этот Гречкин меня достал, вчера кран не выпросишь, сегодня рабочих… Полдня, просидел, ждал, когда загрузимся. – Дмитрий Григорьевич снял шапку, вытер пот со лба, бросил ее на широкую камазовскую «торпеду», и слегка развернувшись к водителю, раскрыл какие-то чертежи. На пассажирском было просторно, но приходилось удерживать бумагу руками, иначе чертежи сворачивались в трубку.
– Нарисуют, ядрён, понимаешь. На кой мне эта привязка к месту, какая разница. В этот сугроб или в этот. До весны, достоит, а там забор начнут монтировать под стройку. Давай, направо, вон до той развязки и прямо перед ней тормозим… – Дмитрий Григорьевич свернул чертежи, помолчал и добавил: – Фигней какой-то занимаемся.
Водитель хотел как-то продолжить разговор, внести что-то свое, жизненное, философское, но, подумав, снова затянулся сигаретой, и просто махнул рукой:
– А!
Свернули направо, проехали вдоль дороги до еще одного съезда с шоссе, притормозили у заснеженной площадки. Водитель вдруг забеспокоился:
– А кран-то, выехал?
– Да выехал, выехал, я сам у Гречкина подписывал наряд на работы и путевой. Уже должен быть там. Куда ты, тормози, вот же поворот!
– Да…ядрён, понастроили развязок.
Тяжелый КАМАЗ резко затормозил, вздрогнув кабиной и громко чихнув, наконец остановился, захлебнувшись белым, едким дизельным облаком. Водитель, заглушив двигатель, открыл кабину, захватив ватник, спустился вниз и потоптавшись на месте, снова закурил.
Дмитрий Григорьевич тоже спустился вниз, обошел КАМАЗ сзади, пнул попавшийся под ногу камешек и снова раскрыл схему установки информационного щита.
– Ну и где тут эти… точки привязки, точки привязки? – ехидно спародировал он, осмотрелся, развернув чертежи, перелез через невысокое дорожное ограждение и зашагал в по свежему сугробу, проваливаясь по колено.
Через час на встречной полосе шоссе глухо просигналил автобус. Он долго не мог развернуться, наконец, проехав чуть дальше, пересек сплошную, и, чуть не ударив КАМАЗ, встал вдоль дорожного ограждения. Стекла автобуса вспотели и трудно было разглядеть – сколько рабочих выслали на установку щита.
– Чавой сидим, выгружайси! – глухим голосом скомандовал водитель КАМАЗа.
Внутри автобуса кто-то громко разговаривал, но кроме мата, других слов разобрать было невозможно. Только через несколько минут, видимо, закончив дела, рабочие начали медленно выходить из автобуса на морозный воздух, глубоко дыша на прибывших ранее чем-то теплым и горьким.
– А чего трое?
– А скоко в наряде?
– Пятеро утром было…
Дмитрий Григорьевич попытался порыться в бумагах, но вспомнил, что документы оставил в кабине грузовика и махнул рукой.
– Ну чего, где кран? – трое рабочих топтались на месте, ища причину вообще не работать сегодня.
– Вот и я тоже смотрю, где кран? – Дмитрий Григорьевич застегнул оставшиеся пуговицы на теплой куртке.
Покурив, и не услышав точных команд к началу работ, «автобусные» заволновались:
– Ну, чего, еще партейку? – предложил высокий крупный детина в грязно-синей спецовке.
– Узи абед надо! – тонким голоском заявил детина поменьше, одетый в бушлат цвета «хаки». Он поерзал от холода и снова поднял обе руки, как бы взывая к неизвестному «строительному» богу:
– Абед!
– Пошли, там еще закуска осталась… – крупный явно командовал этой «бригадой» в отсутствии настоящего бригадира и все трое снова залезли в автобус.
Дмитрий Григорьевич сходил за бумагами в КАМАЗ, вернулся, держа под мышками чертежи, выругался и попытался скомандовать:
– Там бы грейдером сначала расчистить, а уж потом ставить блоки. Неровно больно.
– Гдеж егой взять-то, грейдэр ентот, ядрён… – облизывал сухие на морозном ветру губы водитель КАМАЗа. – На кой он? Кран приедет, сгрузим, ёдрен…
– Ну… приедет. Давай, залазь, погреемся. Мотор-то включи!
Грелись еще около часа. Дмитрий Григорьевич открыл в телефоне погоду, затем поиграл с телефоном в дурака, подумал позвонить жене, но так и не позвонил. Снова открыл погоду, словно прогноз имел возможность за несколько минут измениться. В автобусе тем временем началось какое-то движение, хотя двери его были закрыты. Окна автобуса вспотели снова, потом долго раздавалось громкое ржание, – казалось, что сам автобус слегка покачивался от смеха. А спустя несколько минут снова наступила неведомая тишина.
– Саныч, ну где твой кран? – орал Дмитрий Григорьевич в мобильный аппарат. – Уж стемнеет скоро… Когда выехал?
Еще через два часа сзади КАМАЗа ввизгнул тормозами и вздрогнул кабиной кран. Его водитель – бородатый мужчина в огромной пыжиковой шапке подошел к кабине Дмитрия Григорьевича и постучал.
– Вижу, вижу… ждали, ядрён, сколько можно?
– Все очень просто! – Взялся объяснять водитель крана, снял шапку, и, казалось, разговор будет длинным и обстоятельным. Но он только вытер нос рукавом куртки, сплюнул на асфальт и сказал одно слово: – Пробки!
– Так, давай, вот там, на пятаке, разворачивайся и лапами вперед. Воооон, – показал рукой Дмитрий Григорьевич, – вон там будем ставить блоки, а к ним щит.
– Щит? А у меня в путевом написано «Торговый центр»!
– Ну да, тут, во-о-он, справа, будут строить торговый центр. Этот… торгово-развлекательный…
– А-а-а! – протянул высокий с шапкой в руках. – Тогда ладно.
Через час кран, уперевшись в асфальт всеми четыре лапами, и слегка поднявшись над землей, поднимал блоки над головами рабочих. Автобус с запотевшими стеклами, сбросив работяг, уехал, обещав, вернуться, а на площадке за ограждением уже шла оживленная работа, и казалось, – всем так хотелось быстрее двигаться, быстрее начать что-то делать, чтобы согреться, чтобы быстрее согреться на этом пустом пятачке еще непостроенного торгово-развлекательного центра. Со стороны казалось – всем на этом пятачке есть кем командовать и кому отдавать указания.
– Левее! Левей!
– Куда, куда заводишь? Ниже, ниже!
– Левее! Вира, вира!
– Да мотает его на ветру, не видишь, что-ли!
– Опускай! Опускай! Майна!
– Правее чуть, стоп!
– Е-моё, вы площадку выровняли?
– Да поскоблили чуток…
– Двухтонник ставить надо же на ровную!
– Ну?
– Чего ну?
– Ниже, ниже, трави, ядрен!
– Да ты куда лезешь, иди в КАМАЗ, грейся!
– …..
– Трос отматывайте…
Второй блок пошел быстрее первого. К пяти часам быстрого зимнего вечера обе бетонные чушки стояли на месте, одна чуть выше другой. Дмитрий Григорьевич в расстегнутой куртке бегал от КАМАЗа к блокам и обратно, выкрикивая одно ругательство за другим. Наконец из кузова достали информационный щит на двух металлических трубах, долго крутили и прикидывали, как крепить щит к бетонным блокам.
– Крепите сильнее!
– Я тут тросом его, тросом…
– Хорошо бы сваркой, ядрён!
– Падаззи, падаззи!
– Сейчас блок приподнимем и трубу под него!
– Ветер, ветер поднимается!
– Да, нормально, нормально закрепили. Выдержит.
Спустя еще час, Дмитрий Григорьевич уже сидел в теплой кабине КАМАЗа, и, разомлевший от теплой автомобильной печки и содержимого так быстро закончившейся фляжки, полулежал с телефоном в руках и снова всматривался в прогноз Яндекс-погоды. Водитель КАМАЗа, обошел еще раз место установки информационного щита, ответственно подергал за трубы, к которым были прикреплен баннер с напечатанной информацией о строительстве ТРЦ, остановился перед ним, как бы рассматривая плоды своей деятельности.
– То-рго-во-раз-вле-ка-те-льный-центр-Перс-пек-ти-ва… – Читал он внимательно и медленно, будто по слогам. Потом сняв шапку, почесал затылок… – Надо было сваркой, ядрен… – и нахлобучив шапку, водитель двинулся в сторону своей машины.
– Командир, может нас захватишь, до метро? – детина в бушлате поверх синей спецовки вынул пачку сигарет, словно предлагая их в обмен на доставку до метро.
– А чой, автобус-то? Нету?
– Да хрен его знает, где. Послали до ближайшего магазина, а он…
– Ну вы даете… Залезай, хоть погреисся.
Дмитрий Григорьевич дремал в натопленной и пахнувшей войлоком и пОтом кабине КАМАЗа, водитель выкурил свою пачку и принялся за подаренную. Впятером они полудремали, прикрыв усталые глаза, и со стороны – напоминали многонациональную заснувшую сборную какого-то вида спорта после отчаянного и сложного матча – один, мечтавшей о горячей лепешке, прижался к другому, в грязно-синей спецовке, который что-то тихо бормотал про грибы в лесах под Минском, в глазах третьего, крупного работяги, – притаилась какая-то нежная и неведомая женская рука, водитель КАМАЗа то и дело смачно плевал за окно, наполняя кабину густым и едким дымом…
И только Дмитрий Григорьевич неслышно, про себя возмущался тем, что площадку под бетонные блоки так не выровняли, и всякое может случиться.
– А если, что случись – спросят с меня, – в полусне недоумевал над извечным вопросом Дмитрий Григорьевич. – А! – и он снова, но уже мысленно махал рукой. – Точки привязки соблюли? Соблюли... Блоки выставили? Выставили… Прижать? Прижали... Он еще раз глазами мысленно пробежал чертежи, которые разглядывал днем в кабине. – Да пошли они… кран опоздал, вместо пятерых прислали трех…Гречкин еще это мозги засирал вчера целый день. Тамара, блин… голова болит, голова болит… Да, еще погода эта… ветер! Эх. – Дмитрий Григорьевич вытащил последнюю сигарету, сильной рукой скомкал пачку и выругавшись, более мягко и уже вслух сказал сам себе:
– Бросать надо. Бросать надо курить…
Автобус пришел к вечеру. Троица переместилась в свежий, оттаявший окнами, автобус, и он быстро растворился в той же немыслимой дали, из которой выкатился днем.
– Наберут, понимаешь… – Дмитрий Григорьевич вдруг откуда-то почувствовал невыразимое желание обнять этих людей, помочь, согреть, накормить и как-то позаботиться о них. Но тут же прогнал эти вздорные мысли, и, махнув водителю рукой в невидимую, заснеженную дорогу, сухо сказал:
– Поехали.
Через полтора часа они уже подъезжали к строительной базе. Погудев для солидности перед воротами, машина заехала на территорию базы. И уже закрылись ворота, застучали колеса по доскам гаража и все сделанное, виденное сегодня осталось как будто бы во сне. И не увидели они, как сильный порыв ветра качнул информационный щит, качнул еще раз, – сильнее. А третьего порыва было достаточно, чтобы выскользнула труба, прижатая к мягкой «поскобленной» земле бетонным блоком и щит, перевернувшись несколько раз, отлетел и упал, вонзившись как бритва в соседний сугроб.
Не видели они этого.
Потому что рабочий день уже закончился.
И уже утром, водители, проезжая по широкому шоссе так и не узнали, что рядом с этой «недавно введенной в эксплуатацию дорогой» скоро будет возведен торгово-развлекательный центр с многообещающим названием «Перспектива».
Свидетельство о публикации №222072301074 © Максим Федосов. 2022 год.
– Откуда я знаю, ядрён, чего они там строят? Наше дело – поставить на двухтонных ФБС этот щит и прикрутить посильнее. Грузили-то, не попортили?
Водитель КАМАЗа смачно плюнул в открытое окно кабины, затянулся сигаретой, откашлялся и низким голосом ответил:
– Да неа. Неспортили.
– Все, завтра у меня выходной. Этот Гречкин меня достал, вчера кран не выпросишь, сегодня рабочих… Полдня, просидел, ждал, когда загрузимся. – Дмитрий Григорьевич снял шапку, вытер пот со лба, бросил ее на широкую камазовскую «торпеду», и слегка развернувшись к водителю, раскрыл какие-то чертежи. На пассажирском было просторно, но приходилось удерживать бумагу руками, иначе чертежи сворачивались в трубку.
– Нарисуют, ядрён, понимаешь. На кой мне эта привязка к месту, какая разница. В этот сугроб или в этот. До весны, достоит, а там забор начнут монтировать под стройку. Давай, направо, вон до той развязки и прямо перед ней тормозим… – Дмитрий Григорьевич свернул чертежи, помолчал и добавил: – Фигней какой-то занимаемся.
Водитель хотел как-то продолжить разговор, внести что-то свое, жизненное, философское, но, подумав, снова затянулся сигаретой, и просто махнул рукой:
– А!
Свернули направо, проехали вдоль дороги до еще одного съезда с шоссе, притормозили у заснеженной площадки. Водитель вдруг забеспокоился:
– А кран-то, выехал?
– Да выехал, выехал, я сам у Гречкина подписывал наряд на работы и путевой. Уже должен быть там. Куда ты, тормози, вот же поворот!
– Да…ядрён, понастроили развязок.
Тяжелый КАМАЗ резко затормозил, вздрогнув кабиной и громко чихнув, наконец остановился, захлебнувшись белым, едким дизельным облаком. Водитель, заглушив двигатель, открыл кабину, захватив ватник, спустился вниз и потоптавшись на месте, снова закурил.
Дмитрий Григорьевич тоже спустился вниз, обошел КАМАЗ сзади, пнул попавшийся под ногу камешек и снова раскрыл схему установки информационного щита.
– Ну и где тут эти… точки привязки, точки привязки? – ехидно спародировал он, осмотрелся, развернув чертежи, перелез через невысокое дорожное ограждение и зашагал в по свежему сугробу, проваливаясь по колено.
Через час на встречной полосе шоссе глухо просигналил автобус. Он долго не мог развернуться, наконец, проехав чуть дальше, пересек сплошную, и, чуть не ударив КАМАЗ, встал вдоль дорожного ограждения. Стекла автобуса вспотели и трудно было разглядеть – сколько рабочих выслали на установку щита.
– Чавой сидим, выгружайси! – глухим голосом скомандовал водитель КАМАЗа.
Внутри автобуса кто-то громко разговаривал, но кроме мата, других слов разобрать было невозможно. Только через несколько минут, видимо, закончив дела, рабочие начали медленно выходить из автобуса на морозный воздух, глубоко дыша на прибывших ранее чем-то теплым и горьким.
– А чего трое?
– А скоко в наряде?
– Пятеро утром было…
Дмитрий Григорьевич попытался порыться в бумагах, но вспомнил, что документы оставил в кабине грузовика и махнул рукой.
– Ну чего, где кран? – трое рабочих топтались на месте, ища причину вообще не работать сегодня.
– Вот и я тоже смотрю, где кран? – Дмитрий Григорьевич застегнул оставшиеся пуговицы на теплой куртке.
Покурив, и не услышав точных команд к началу работ, «автобусные» заволновались:
– Ну, чего, еще партейку? – предложил высокий крупный детина в грязно-синей спецовке.
– Узи абед надо! – тонким голоском заявил детина поменьше, одетый в бушлат цвета «хаки». Он поерзал от холода и снова поднял обе руки, как бы взывая к неизвестному «строительному» богу:
– Абед!
– Пошли, там еще закуска осталась… – крупный явно командовал этой «бригадой» в отсутствии настоящего бригадира и все трое снова залезли в автобус.
Дмитрий Григорьевич сходил за бумагами в КАМАЗ, вернулся, держа под мышками чертежи, выругался и попытался скомандовать:
– Там бы грейдером сначала расчистить, а уж потом ставить блоки. Неровно больно.
– Гдеж егой взять-то, грейдэр ентот, ядрён… – облизывал сухие на морозном ветру губы водитель КАМАЗа. – На кой он? Кран приедет, сгрузим, ёдрен…
– Ну… приедет. Давай, залазь, погреемся. Мотор-то включи!
Грелись еще около часа. Дмитрий Григорьевич открыл в телефоне погоду, затем поиграл с телефоном в дурака, подумал позвонить жене, но так и не позвонил. Снова открыл погоду, словно прогноз имел возможность за несколько минут измениться. В автобусе тем временем началось какое-то движение, хотя двери его были закрыты. Окна автобуса вспотели снова, потом долго раздавалось громкое ржание, – казалось, что сам автобус слегка покачивался от смеха. А спустя несколько минут снова наступила неведомая тишина.
– Саныч, ну где твой кран? – орал Дмитрий Григорьевич в мобильный аппарат. – Уж стемнеет скоро… Когда выехал?
Еще через два часа сзади КАМАЗа ввизгнул тормозами и вздрогнул кабиной кран. Его водитель – бородатый мужчина в огромной пыжиковой шапке подошел к кабине Дмитрия Григорьевича и постучал.
– Вижу, вижу… ждали, ядрён, сколько можно?
– Все очень просто! – Взялся объяснять водитель крана, снял шапку, и, казалось, разговор будет длинным и обстоятельным. Но он только вытер нос рукавом куртки, сплюнул на асфальт и сказал одно слово: – Пробки!
– Так, давай, вот там, на пятаке, разворачивайся и лапами вперед. Воооон, – показал рукой Дмитрий Григорьевич, – вон там будем ставить блоки, а к ним щит.
– Щит? А у меня в путевом написано «Торговый центр»!
– Ну да, тут, во-о-он, справа, будут строить торговый центр. Этот… торгово-развлекательный…
– А-а-а! – протянул высокий с шапкой в руках. – Тогда ладно.
Через час кран, уперевшись в асфальт всеми четыре лапами, и слегка поднявшись над землей, поднимал блоки над головами рабочих. Автобус с запотевшими стеклами, сбросив работяг, уехал, обещав, вернуться, а на площадке за ограждением уже шла оживленная работа, и казалось, – всем так хотелось быстрее двигаться, быстрее начать что-то делать, чтобы согреться, чтобы быстрее согреться на этом пустом пятачке еще непостроенного торгово-развлекательного центра. Со стороны казалось – всем на этом пятачке есть кем командовать и кому отдавать указания.
– Левее! Левей!
– Куда, куда заводишь? Ниже, ниже!
– Левее! Вира, вира!
– Да мотает его на ветру, не видишь, что-ли!
– Опускай! Опускай! Майна!
– Правее чуть, стоп!
– Е-моё, вы площадку выровняли?
– Да поскоблили чуток…
– Двухтонник ставить надо же на ровную!
– Ну?
– Чего ну?
– Ниже, ниже, трави, ядрен!
– Да ты куда лезешь, иди в КАМАЗ, грейся!
– …..
– Трос отматывайте…
Второй блок пошел быстрее первого. К пяти часам быстрого зимнего вечера обе бетонные чушки стояли на месте, одна чуть выше другой. Дмитрий Григорьевич в расстегнутой куртке бегал от КАМАЗа к блокам и обратно, выкрикивая одно ругательство за другим. Наконец из кузова достали информационный щит на двух металлических трубах, долго крутили и прикидывали, как крепить щит к бетонным блокам.
– Крепите сильнее!
– Я тут тросом его, тросом…
– Хорошо бы сваркой, ядрён!
– Падаззи, падаззи!
– Сейчас блок приподнимем и трубу под него!
– Ветер, ветер поднимается!
– Да, нормально, нормально закрепили. Выдержит.
Спустя еще час, Дмитрий Григорьевич уже сидел в теплой кабине КАМАЗа, и, разомлевший от теплой автомобильной печки и содержимого так быстро закончившейся фляжки, полулежал с телефоном в руках и снова всматривался в прогноз Яндекс-погоды. Водитель КАМАЗа, обошел еще раз место установки информационного щита, ответственно подергал за трубы, к которым были прикреплен баннер с напечатанной информацией о строительстве ТРЦ, остановился перед ним, как бы рассматривая плоды своей деятельности.
– То-рго-во-раз-вле-ка-те-льный-центр-Перс-пек-ти-ва… – Читал он внимательно и медленно, будто по слогам. Потом сняв шапку, почесал затылок… – Надо было сваркой, ядрен… – и нахлобучив шапку, водитель двинулся в сторону своей машины.
– Командир, может нас захватишь, до метро? – детина в бушлате поверх синей спецовки вынул пачку сигарет, словно предлагая их в обмен на доставку до метро.
– А чой, автобус-то? Нету?
– Да хрен его знает, где. Послали до ближайшего магазина, а он…
– Ну вы даете… Залезай, хоть погреисся.
Дмитрий Григорьевич дремал в натопленной и пахнувшей войлоком и пОтом кабине КАМАЗа, водитель выкурил свою пачку и принялся за подаренную. Впятером они полудремали, прикрыв усталые глаза, и со стороны – напоминали многонациональную заснувшую сборную какого-то вида спорта после отчаянного и сложного матча – один, мечтавшей о горячей лепешке, прижался к другому, в грязно-синей спецовке, который что-то тихо бормотал про грибы в лесах под Минском, в глазах третьего, крупного работяги, – притаилась какая-то нежная и неведомая женская рука, водитель КАМАЗа то и дело смачно плевал за окно, наполняя кабину густым и едким дымом…
И только Дмитрий Григорьевич неслышно, про себя возмущался тем, что площадку под бетонные блоки так не выровняли, и всякое может случиться.
– А если, что случись – спросят с меня, – в полусне недоумевал над извечным вопросом Дмитрий Григорьевич. – А! – и он снова, но уже мысленно махал рукой. – Точки привязки соблюли? Соблюли... Блоки выставили? Выставили… Прижать? Прижали... Он еще раз глазами мысленно пробежал чертежи, которые разглядывал днем в кабине. – Да пошли они… кран опоздал, вместо пятерых прислали трех…Гречкин еще это мозги засирал вчера целый день. Тамара, блин… голова болит, голова болит… Да, еще погода эта… ветер! Эх. – Дмитрий Григорьевич вытащил последнюю сигарету, сильной рукой скомкал пачку и выругавшись, более мягко и уже вслух сказал сам себе:
– Бросать надо. Бросать надо курить…
Автобус пришел к вечеру. Троица переместилась в свежий, оттаявший окнами, автобус, и он быстро растворился в той же немыслимой дали, из которой выкатился днем.
– Наберут, понимаешь… – Дмитрий Григорьевич вдруг откуда-то почувствовал невыразимое желание обнять этих людей, помочь, согреть, накормить и как-то позаботиться о них. Но тут же прогнал эти вздорные мысли, и, махнув водителю рукой в невидимую, заснеженную дорогу, сухо сказал:
– Поехали.
Через полтора часа они уже подъезжали к строительной базе. Погудев для солидности перед воротами, машина заехала на территорию базы. И уже закрылись ворота, застучали колеса по доскам гаража и все сделанное, виденное сегодня осталось как будто бы во сне. И не увидели они, как сильный порыв ветра качнул информационный щит, качнул еще раз, – сильнее. А третьего порыва было достаточно, чтобы выскользнула труба, прижатая к мягкой «поскобленной» земле бетонным блоком и щит, перевернувшись несколько раз, отлетел и упал, вонзившись как бритва в соседний сугроб.
Не видели они этого.
Потому что рабочий день уже закончился.
И уже утром, водители, проезжая по широкому шоссе так и не узнали, что рядом с этой «недавно введенной в эксплуатацию дорогой» скоро будет возведен торгово-развлекательный центр с многообещающим названием «Перспектива».
Свидетельство о публикации №222072301074 © Максим Федосов. 2022 год.
Отзывы читателей
Здесь вы можете прочитать лишь некоторые отзывы, которые оставляют читатели о рассказах Максима Федосова.
- Нынче многие пишут. Только читать некому. Вымер Читатель вместе с Писателем... Но всё же держать в руках свежеизданную книгу, да ещё свою, да ещё которую мало того что купят, но и прочтут до конца - это кайф!...Николай Ходанов
- Уважаемый Максим! Закрутили Вы диалоги в такую интересную спираль, что захватила она и слезы, и грезы по поводу меняющейся литературы. Полная ревизия причин "пропадающего" читателя и краха надежд тысяч мучающихся творчеством авторов. Мне очень понравился Ваш рассказ. Спасибо, что периодически заходите на мою страницу. Буду и я к Вам заглядывать. Всего доброго,Татьяна Чебатуркина.Татьяна Чебатуркина
- Больше всего жалко сотни тонн гибнущей бумаги. Но, если уж напечатали, испачкали бумагу, то лучше ее продать,чем погибнет бумага впустую! Вот для чего нужный дизайнеры, - чтобы продать уже напечатанное. А Интернет- литература рачительнее, как поцелуй на рабочем месте в первый трудовой день нового года. Ничего впустую не сгниет, ни бумага, ни чувства, то что есть эмоции.
Здорово у Вас получилось!Владимир Марфин - Максим! с удовольствием прочитала ваш рассказ. Как вы правы, что твориться в современном мире " Пустые Головы". Утрачена наша культура, летим словно в пропасть. После вашего рассказа хочется много почитать и переосмыслить. По поводу музыки соглашусь только плюс поэзия. С уважениемЛидия Хохлова
Весь авторский контент принадлежит Федосову Максиму и издательству «Новое Слово».
© Рекламное агентство «Новое Слово». ОГРН 5087746144415 ИНН 7718721890 Торговая марка зарегистрирована.
Свидетельство о регистрации товарного знака №713870 от 28.05.2019. Телефон: +7 495 749-60-70.
© Рекламное агентство «Новое Слово». ОГРН 5087746144415 ИНН 7718721890 Торговая марка зарегистрирована.
Свидетельство о регистрации товарного знака №713870 от 28.05.2019. Телефон: +7 495 749-60-70.
